— А может, хватит одних фотографий? — осторожно спросила Таня. — Большие тексты сейчас не читаются. Никто не хочет напрягаться. Информация и так выскакивает из каждого утюга, люди от нее только отмахиваются. В лучшем случае по заголовкам пробегутся. Может, достаточно фото и подпись?

— Фоторепортаж, — загорелся Алекс. — Отличная идея! Говорил я вам! У нас столько выигрышных снимков. Вечно приходится ими жертвовать из-за вашей писанины. Я могу разверстать глазастую полосу: вчерашний пикет, вот это граффити, поле в цветах, которое они хотят пустить под завод…

— А текст, — подхватила Катя, — набросаем «кубиками»: мнение общественности, репортаж с пикета, комментарий администрации!

— «Кубик» я осилю, — оживилась Таня. — Например, взгляд дачника, который приезжает сюда дышать свежим воздухом, а не свалкой.

— Отлично. Тогда ты берешь взгляд дачника, а я остальное. Только не тяни — сдаем уже сегодня!

Так она избавилась — или все-таки вляпалась? Таня решила подумать об этом, когда добьет «кубик», и с энтузиазмом забарабанила по клавишам. Интересно, сможет она каждое утро просыпаться, чтобы оказываться здесь в такую рань?

— А кто рисует эти граффити? — спрашивал дизайнер.

Вопрос повис в воздухе, потому что в редакции появилась женщина в зимней шапке и меховой жилетке. Из кармана торчали варежки. Еще одна сумасшедшая? Всё же хорошо, что они тут вчетвером, да еще и с мужчиной. Полярница, бурно жестикулируя, пошагала по офису. Кира, Катя и Алекс двинулись за ней.

— Вот, глядите на большом экране — фото супер получились! С птичьего полета такая красота. И холодища же там наверху! А ветер! Наш шар чуть в Волоколамск не унесло.

Может, все-таки не сумасшедшая? А, например, фотограф?

— То что надо, — оценил дизайнер. — Мы тут как раз фоторепортаж затеваем.

— А еще — экспедитора нашли, — похвасталась и Кира, — и корректора!

— И корреспондента, — прибавила Катя.

— И где же они? — поинтересовалась дама в шапке. А когда все дружно повернулись к Тане, рассмеялась: — Хотите получать три зарплаты?

Таня почувствовала себя полной дурой. Ни с кем ни о чем не договорилась, руководителя в глаза не видела, кидается делать всё подряд, кто что скажет. Не иначе, как сама чокнутая.

— А вы кто? — спросила она.

— Я? А я тут редактором, — ответила шапка с легким замешательством.

Утро делового человека

УЗНАВ рекламщика, Таня растерялась, а тот перехватил ее на бегу и требовательно выговаривал:

— Куда же ты пропала! Кто так делает — договорилась и пропала! Я на тебя рассчитывал!

Таня мысленно произнесла речь о том, что больше не интересуется расклейкой объявлений, но не смогла ее озвучить: рекламщик уже всучил ей пачку очередных РАСПРОДАЖ, только не красных, а синих. Наверное, он прав — она действительно договорилась и действительно пропала, а он в самом деле рассчитывал.

Только когда ей клеить эти листки? Разве что до работы. Хорошо, что она сегодня вышла пораньше. А реально будет просыпаться ЕЩЕ РАНЬШЕ?

Однако, попробовав пользоваться не клеем, а прозрачным скотчем, Таня убедилась, что задача выполнима и руки не пачкаются — и повеселела. Примотала бумажку к огромному дереву, растущему прямо посреди тротуара, ловко увернулась от несущегося квадроцикла и побежала дальше.

А в этом что-то есть: спортивный моцион, утренняя свежесть, просыпающийся город в брызгах машин-поливальщиков. Киоск в виде кофейной кружки напоил ее восхитительным горячим эспрессо.

Многоступенчатый дом-подкова так повернулся, что на одной из верхних ступеней, почти у самой крыши, обнаружился домик Карлсона. Наверное, это был просто кубический выступ с застекленным балконом, но выглядел он как настоящий домик. Так не хотелось тут же с ним расставаться! В воображении уже прорисовывалось внутреннее пространство и протекающая там жизнь — но надо было спешить к следующему рекламному стенду.

На остановке толпилось необычно много народу. И куда это все собираются ехать? Приблизившись, Таня поняла, что никуда — во всю стену остановочной будки красовалось очередное граффити.

Они появлялись почти каждый день, в разных местах, по всему городу. Причем это не были обычные непонятные надписи из угловатых или пузырчатых букв. Это были настоящие картины, изображавшие какой-нибудь уголок Белогорска: то фонтан с рыбой, то фрагмент парка с гигантскими шахматами и каруселями, то пляж на озере.

Таня заметила, что городские пейзажи становятся всё менее схематичными. Уличный художник набирался мастерства. Граффити тут же закрашивали, но на другое утро они снова возникали на остановках, строительных заборах, трансформаторных будках, гаражах у станции — и всегда собирали толпу зрителей.

Приклеивая РАСПРОДАЖУ, Таня краем уха уловила дискуссию: одни горожане считали, что это хулиганство, другие — что искусство, а хулиганство — это строить в таком красивом месте мусорный завод.

СТЕКЛЯННАЯ дверь болталась, приглашая внутрь, в непредсказуемую атмосферу редакции.

— Привет! Вот молодец — бегаешь по утрам. А я всё никак не начну. — Кира Караваева придвинула к Тане стопку накопившихся объявлений и пояснила: — Я видела тебя возле Большого Дерева. Ехала мимо. На тебя еще чуть квадроцикл не налетел.

— Таня, ты сдаешь материал? — окликнула вошедшая Катя. — Кстати, будь осторожней — эти квадроциклы так гоняют. Выхожу сегодня из супермаркета, а он несется прямо на тебя!

Кажется, весь город видел ее утром у Большого Дерева.

Сортировка свежих номеров оставалась на Тане, как и прочие обязанности, свалившиеся в первый день. Сегодня газетные пачки оказались сложены в такую пирамиду, что дотянуться до самой верхней было невозможно, а вытаскивать из середины явно не стоило. Таня мысленно составила речь о том, нельзя ли ей помочь… нет: не сложно ли будет помочь… нет: не затруднит ли… потом прорепетировала еще раз — как Алексей сам возник перед ней и проговорил проникновенным голосом:

— Я хорошо умею делать две вещи — помогать и вести себя прилично.

Тяжелые бумажные пачки переместились на доступный уровень, однако Таня предпочла не видеть, прыгают ли веселые огоньки в глазах дизайнера. Потому что они постоянно там прыгали.

— А чтобы казаться умнее, я надеваю очки, — пояснил Алекс, водрузил на нос очки в толстой черной оправе и с серьезным видом направился за свой компьютер под деревом, увешанным зонтами и шляпами.

Однако вскоре оттуда раздался сердитый Катин речитатив — и неторопливый голос Алекса, который подчеркнуто растягивал слова. Таня уже знала, что они брат и сестра, причем старший брат и младшая сестра, — и примерно представляла атмосферу постоянных подначек и приколов, в которой приходилось расти бедной Кате.[1]

— Кому нужны ваши бумажные газетки? Старикам?